Упрощенная HTML-версия
и собранных фактах. Она, как настоящий прокурор, раз-
веяла мои домыслы. С какой стороны рана и почему ее не
запомнил доктор, объяснялось просто—он был пьян. По-
чему не проводили следствие? Зачем, когда Семен написал
чистосердечное признание? А то, что там она вскрикнула,
вообще ерунда. За ней кроме мужчин приезжали и жен-
щины-родственницы. Они плакали, и, возможно, их голо-
са похожи. Я внимательно выслушал тетку и согласился с
ней, что все факты надуманы—их сложно подтвердить, но
душа моя кричала: нет! Она жива! Я говорил об этом, но
тетя Шура говорила: терять близких и любимых очень тя-
жело. Но я все равно не верил и не мог успокоиться. Слиш-
ком много людей было в этом мире, кто обращался к Даше.
Каждый был готов помочь ей, выполнить любую, даже са-
мую необычную просьбу. Все это я тоже рассказал тетке, а
она лишь повздыхала и, ничего не ответив, ушла спать.
Расспросив в деревне всех, я понял, что не смогу до-
биться правды от этих людей. Неожиданно вспомнил,
что у меня в городе есть хороший знакомый, работающий
в прокуратуре. Когда-то мы с ним жили рядом и, можно
сказать, дружили. Собрав вещи, я уехал в свою городскую
квартиру. Через день нашел Николая и все ему рассказал.
Он долго молчал, как бы не веря в мой рассказ, но потом
решил помочь.
Целый месяц он посылал запросы в отделения мили-
ции, в прокуратуру района, где проживала Даша, куда по-
садили Семена, но ничего вразумительного получить и уз-
нать не удалось. О Семене вообще никакой информации
не было. Николай попросил меня официально написать
ему заявление и все подробно изложить. Я доверился ему
и стал ждать, что же выяснит следствие. Само состояние
ожидания угнетало меня. Время шло, а я ждал и ничего не
делал. Тайная сила вместе с моим надорванным внутрен-
ним голосом заставляли встать и продолжить поиски само-
му. Я не мог ходить по квартире из угла в угол и перебирать
придуманные подтверждения ее жизни.
К началу лета Николай рассказал мне, что убийство
квалифицировали как несчастный случай. Якобы Даша
сама разбила себе голову, и в тот день муж ее не трогал.
Кто-то в одном из документов отписал, что соскочил топор
с топорища во время колки дров. На этом все расследова-
ние закончилось. Семена отпустили, и он через день уехал
куда-то на север.
Услышанное удивило меня. Я понял, что это состряпан-
ная отписка чиновника. Все в деревне видели, как в этот
день Семен бил ее. Да, он был трезвый, но все равно из-
бивал. Как можно было поверить в то, что противоречило
всем показаниям моих свидетелей? Я рвал и метал, жалел
упущенное время, но позже понял. Это письмо как нель-
зя лучше подтвердило главное—все вокруг сфабриковано,
придумано и плохо сыграно. Этот факт стал для меня глав-
ным аргументом. Я понял, даже почувствовал, что Даша
жива. Она ждала меня, и я должен был идти к ней, искать
свою любовь, а не надеяться на кого-то. Нельзя было ждать
и верить, что посторонние люди помогут найти ее, ведь для
всех Даша уже не существовала.
Многие говорили: забудь, успокойся, жизнь продолжа-
ется. И я бы смирился, но душа продолжала надрываться,
кричать, убеждать меня, что я должен идти вперед, не оста-
навливаться, прорываться сквозь придуманные сплетен-
ные сети обмана.
Я понял, что снова вернулся к тому, с чего начал: в душе
я полностью не верил в смерть Даши, но факты снова
подтверждали мне обратное. Поблагодарив Николая, я
больше не стал беспокоить его и решил продолжить пои-
ски самостоятельно. Вот только с чего начать, не знал. Со
всех сторон все обрывалось и заканчивалось одним и тем
же—смертью, но все случаи были липовыми, и я чувство-
вал это.
В одно из воскресений я, как обычно, пошел в церковь и
встретил того самого священника, к которому когда-то об-
ращался. Тогда он посоветовал привести Дашу в церковь,
а теперь, узнав, что она якобы мертва, предложил заказать
ей поминальную службу. Я помнил о том, что Даша не лю-
била, чтобы я ставил за нее свечи, и не стал заказывать па-
нихиду. Сомнения в ее смерти были слишком убедитель-