Упрощенная HTML-версия
Православная жена
Проснулся я утром от сильной головной боли: не мог
оторвать головы от подушки. Кое-как встал, дополз до кух-
ни и, открыв воду, стал жадно пить ее. Умылся, сел на хо-
лодный кафельный пол и, закрыв лицо руками, подумал:
«Что я наделал? Наверное, вся деревня сгорела? А может,
сгорели и люди! Это ж надо было так напиться!» Затем
посмотрел по сторонам, но ничего особенного не заметил.
В квартире стояла тишина, и лишь через открытую фор-
точку доносились голоса играющих у дома детей. Вокруг
меня было все как прежде, и даже комод стоял на своем
привычном месте.
Неужели мне все это приснилось? Напился с Танюхой и
увидел в бреду, что сжигаю деревню? А если нет? Где Даша?
Неужели убежала? Но как я домой добрался? Еще эти ноч-
ные кошмары. Это все от водки: галлюцинации, бред. Таню-
ха, тоже мне, пьяница, наврала ерунды. Проститутку они
в жертву принесли, девочку с того света вернули. Надо же!
Как я только поверил в это? Пьяный был, расстроенный.
В таком состоянии в любую чушь поверишь. Живут себе
люди в деревне, не желают принимать этот грязный мир.
Уних своя чистота, своя вера и свои внутренние отношения.
А я полез к ним. Дурак! Кто я такой, чтобы вмешиваться?
Но Даша—может, она и правда умерла, и мне стоит уе-
хать и забыть. Хорошо, если это пьяный бред, а если нет?
Если я на самом деле вчера как безумный бегал с факелом?
Ужас! Посмотрела она на меня и поняла, что с таким, как я,
жить нельзя. Раньше со мной такого не случалось. Все это
нервы—довел себя, алкоголиком стал. Накипело в душе,
набралось столько негативной энергии, и она нашла свой
выход. И никакой мистики в этом нет: огонь, дорога, об-
ряд сжигания-очищения—все это выдумки. Если все про-
изошло на самом деле, то люди, увидев, на что я способен,
поняли—этот не уйдет и не отступит. Они знали, что я не
поверил в смерть любимой, но сомневались во мне. Уви-
дев смелого человека, пусть и пьяного, решили отпустить
Дашу и избавиться от обезумевшего влюбленного.
Хорошо, если все так, как я думаю, а если нет? Нужно
выбираться из этого состояния и начинать жить дальше.
Я лег на кровать, с головой укрылся и стал трястись.
Не знаю, от чего меня трясло сильнее, от похмелья или от
страха. В коридоре щелкнул замок. Я подумал, что пришел
хозяин квартиры. Этот мужичок, Ваня, тоже любил под-
дать и часто предлагал мне.
— Иван!—крикнул я.—Принеси похмелиться.
Но ответа я не услышал. Через минуту выглянул из-под
одеяла и увидел Дашу. Она стояла и смотрела на меня. Ее
лицо было серьезным, а глаза горели непонятным огнем. Я
вспомнил этот взгляд, точно так же она смотрела на меня
там, возле кладбища, когда между нами в первый раз все
произошло. Даша была одета как монашка: во все черное.
Ее волосы были убраны, а губы стали узкими: сжимались,
наверное, от злости. Нос вытянулся, и ее милая курносость
исчезла. Но и в этой внешности что-то особенное осталось.
Она не могла спрятать любовь, ее лицо не было похоже на
лицо старухи. Для меня она просто выглядела измученно
и устало. Я как-то сразу смирился с этим и не разглядывал
морщины, а смотрел в глубину ее красивых глаз. Моя лю-
бовь обнажала ее нежную и добрую душу. Я видел ее такой,
как мне этого хотелось,—как раньше. Возможно, я убедил
себя в этом сам, но я не стал сопротивляться и поверил
внутреннему голосу, который напоминал о былой красоте.
«Да. Значит, все, что вчера случилось,—правда?»—по-
думал я и, спрятавшись под одеяло, продолжал трястись.
Руки сводили судороги, а ноги то немели, то холодели.
В душе стояла непонятная грязь, размешанная страхом.
Меня мутило, я хотел убежать в туалет, но боялся вылезти
из своей крепости.
— Как чувствуешь себя?—спросила Даша.
— Плохо.
— Я принесла бутылку, похмелись. Станет легче, поешь.
Даша пошла на кухню и достала из пакета бутылку вод-
ки, хлеб, полбатона колбасы и литровую банку с борщом.
— Ты когда ушла?—хрипя, спросил я. Даша вернулась
в комнату и спокойно ответила: