Упрощенная HTML-версия
комнат. Разные мысли приходили в голову. Мне не хоте-
лось жить. Тетя Шура достала бутыль самогона, мы помя-
нули Дашу, и я сильно пьяный лег спать. Никогда раньше
я столько не пил, а теперь стал превращаться в алкоголика,
да и толком превратиться в него не мог: спиртное не брало
меня, оно не помогало избавиться от накопленной тяже-
сти. Я не знал, куда деть свою любовь. Она ведь не ушла
из души, и Даша казалась мне живой. Я не мог поверить,
что ее больше нет. Душа скулила, тетка молча плакала, а
самогон не брал.
Смерть, в которую я не поверил
Проснувшись рано утром, я почувствовал сильнуюжаж-
ду. Нашел банку с огурцами, сцедил рассол и жадно выпил
целый стакан. ТетяШура уже чем-то занималась в огороде.
В дверь постучали. Пришли мужики, и мы с ними помя-
нули Дашу. Было еще утро, а я уже чувствовал, что день
кончается. Мне хотелось скорее лечь спать, чтобы вообще
не просыпаться, но день тянулся медленно. Чтобы хоть
как-то убить время, я наколол дров и принес их к печи. По-
смотрел на нее и вспомнил свой старый сон: «Лицо было
живым, пока я поддерживал огонь. Но я не смог сохранить
это пламя—оно потухло».
Тяжесть и мрачные мысли не уходили из меня и время
от времени накатывали мучительными волнами. Я не знал,
как продолжать жить. В город возвращаться не хотелось. На
работу торопиться не надо, потому что я потерял свою хо-
рошую и высокооплачиваемую должность. Я решил остать-
ся у тетки. Помогал чистить ей снег, колол дрова и боролся
сам с собой, восстанавливая силы. Вспомнил, как когда-то
страдал оттого, что ушла жена, но я смог подняться после
того удара, и то же самое предстояло сделать сейчас.
Но, странное дело, мой внутренний голос еще больше
меня не верил в смерть Даши. Я чувствовал, что она жива и
все эти похороны были какие-то придуманные. Наверное,
все влюбленные не верят в смерть возлюбленных. Душа
остается связанной чистым и сильным чувством, она от-
казывается осознавать потерю, и все это представляется
временной разлукой.
Но, даже понимая это, я все равно чувствовал, что она
жива. Нет, не душой. Я дошел до этого своими рассуждени-
ями, расставляя все по местам. Факты подсказывали мне
обратное, все сходилось к тому, что это какое-то плохо сы-
гранное представление. В один из вечеров я спросил тетку,
видела ли она Дашу мертвой. Тетя Шура рассказала, что
ее, сильно избитую, еще живую, сразу увезли в поселковую
больницу, и там она умерла.
После города Даша почти поправилась, занималась хо-
зяйством и огородом, но вот Семен что-то сорвался. При-
чем в тот злополучный день он бил ее трезвый. Его не сра-
зу после драки арестовали, он еще сидел дома и ждал. Был
трезвый и не особо-то и расстроенный. А потом за Дашей
в больницу приехала родня. Говорят, Семен сам их вызвал:
позвонил из милиции.
Все это мне казалось странным: никто не опрашивал
свидетелей и не приходил в дом искать улики и подтверж-
дения совершенному преступлению. Как это? Произошло
убийство, и все, что ли? Взял мужик вину на себя, и дело
закрыли? Возможно, в деревне такое может произойти, но
почему все вокруг отказывались рассказывать о этом? Не-
ужели боялись убитой ведьмы? Нет. Что-то здесь было не
так, и я решил сходить в больницу, куда ее отвезли.
Небольшое одноэтажное здание находилось за старым
магазином на окраине деревни. Какие-то бабушки сидели
и ждали своей очереди. Я тоже сел на стул и не стал лезть
с расспросами вперед. Решил дождаться своей очереди и
вместо жалоб на здоровье расспросить о случившемся. Из
кабинета вышла медсестра, та самая, только теперь она
была без прыщей, с обручальным кольцом на пальце. Все
это сделала для нее Даша. Увидев меня, девушка споткну-
лась и, схватившись за спинку стула, удержала себя, чтобы
не упасть.
— Вы плохо себя чувствуете? На что-то жалуе-
тесь?—спросила она, не обращая внимания на бабушек.