Упрощенная HTML-версия
лубка, старались во всем угождать. Тетя Шура видела все
это. Ей нравились наши отношения, и она старалась помочь,
быть приятной и ласковой, но иногда и у нее это совсем не
получалось. А однажды я увидел у нее в глазах слезы. Это
случилось поздним вечером, когда она молча сидела за сто-
лом и перебирала свои клубки с нитками. Не помню, зачем
я спустился с чердака, наверное, захотел попить—и увидел,
как она молча, всхлипывая, вытирает слезы. Заметив меня,
тетка сразу изменилась, заулыбалась, но лицо так быстро
изменить не смогла. Я заметил не просто боль и сожаление,
а явное выражение страха. Понял, что она боится этой тай-
ны, и именно в тот вечер сердце подсказало мне, что должно
произойти что-то ужасное. Я не стал спрашивать ее ни о чем,
просто ушел и, забравшись на чердак, прямо спросил Дашу:
— Ответь мне, что вы скрываете? Что за тайна появи-
лась вдруг? Почему мне нельзя ее знать?
— Почему же нельзя? Можно. Просто ты узнаешь о ней
позже, я сама все расскажу, обещаю. Ты же не веришь во
все мои способности, а когда поверишь, тогда и расскажу.
— А сейчас точно не хочешь?
— Нет, сейчас не скажу.
— Это что-то опасное?
— Нет, обыкновенное, жизненное. Нужно будет с этим
смириться и постараться не придавать этому особого зна-
чения.
— Странно все это. Ну ладно, раз жизненное, то, я ду-
маю, справлюсь.
— Да справишься, конечно. Любой мужчина может все
это делать. Ничего особенного. Так что не переживай.
— Хорошо. Успокоила. А что ж тетя Шура так пережи-
вает?
— Она все думает, что ты маленький и не готов к труд-
ностям. Жалеет тебя.
— Знала бы она на самом деле, сколько мне уже при-
шлось повидать в этой жизни, так бы не думала.
— Ну вот видишь. Сам все понимаешь.
После этого разговора мы долго не вспоминали о тайне.
Я ждал, а Даша продолжала молчать. Постепенно все при-
шло в норму; соседи, слухи, разговоры о драке—все утих-
ло. Тетя Шура радовалась за нас и старалась, чтобы мы ни
о чем не беспокоились. К кухне она ни меня, ни Дашу не
подпускала: все готовила сама. И всегда спрашивала зара-
нее, чего мы хотим на завтрак или на обед. А мы ходили
в лес, собирали грибы, ягоды, купались в речке, отдыхали
по полной программе. Несколько раз к Даше приезжали
люди и просили ее помочь, но она переносила их лечение
на поздний срок. Спросив разрешения у меня, она давала
людям мой городской адрес и обещала начать принимать
их после Нового года. Все понимали ее и поздравляли с но-
вым замужеством.
Последние три недели пролетели как один день. В моей
жизни никогда не было столько света—я засыпал счаст-
ливый и просыпался с радостными мыслями. Чувствовал,
как мое тело и душа меняются: мне хотелось жить, бегать
по утренней, покрытой росой траве, а когда я косил траву
для поросят, Даша, словно та девушка из моей мечты, при-
ходила ко мне с кувшином молока и поджаристым хлебом.
Я пил его, обливался и, конечно, целовал ее. Она улыба-
лась, стесняясь, что кто-то увидит, но иногда сама обни-
мала меня и нежно целовала. Ей тоже хотелось отдать мне
все то, что в ней накопилось за годы. Она никого никогда
не любила, но всегда мечтала об этом. Возможно, она боя-
лась своей тайны и прятала чувства в себе. Но все это было
когда-то—теперь она открыла свою душу мне, и я, стараясь
не принести туда грязи, был нежным и ласковым. Мне не
нужно было напрягаться, чтобы выдумывать нежные сло-
ва,—они сами рождались и выливались из души. Даша все
это видела и чувствовала, а тетка то вспоминала о чем-то
плохом и ходила хмурая, то отходила и радовалась вместе
с нами. Она часто говорила мне, что завидует такой любви
и даже сама в ее-то годы надеется встретить доброго масте-
ровитого старичка. Мы, конечно, смеялись над ней, а она
немного обижалась, краснела, как когда-то в молодости от
стеснения, но потом смеялась вместе с нами.
Шпионить я перестал. Их разговоры были только об од-
ном: как и на что нужно жить в городе. Даша рассказывала