Упрощенная HTML-версия
— Значит, вы красивая. А я обыкновенный, только
с учебки изТашкента.
— Сколькотебелет?
— В феврале восемнадцать исполнилось.
— Ну, ты уже взрослый, значит, и о любви поговорить
можно?
— Можно, только что о ней говорить?
— Как что? Тебе Титова понравилась? Признайся чест
но?
— Конечно. Она всемнравится.
— А не так как всем, по особенному, понравилась?
Гриша тяжело вздохнул, и это было услышано на дру
гом конце связи.
— Можешь не отвечать,—произнесла девушка, и в ее
голосе Гриша услышал смех.
— А что вы смеетесь? Где я мог такую увидеть или
встретить? В Ташкенте? Там все или под паранджой, или
старые да больные.
— Тактычто—ещениразу, нис кем,—девушканамгно
вениезамолчала,—невстречался?
— Нет.Иесливаминтересно, даженедотрагивался.
— А где ж ты жил?
— Сначалавстепи, средиказахов, подПавлодаром, по
томвинтернате, тамвседевочкиотдельноотнасбыли.Мы
ихтолькоиздалекавидели.
— А когда ты, говоришь, прибыл?
— Три дняназад.
— Уже воевал?
— Да. Сначалавысотубрали, потомсуткиееудержива
ли,—с гордостью ответил солдат.—А что вы думали, я со
пляк?
— Да ты не злись. Я тебя понимаю. Я тоже одна.
— Если вы такая красивая, как Титова, и если вы мне
невретеобэтом, тоявамневерю. Неможет такаядевушка
быть одна.
— Эх, солдатик, мнедвадцатьдва. Яуже годнафронте.
Поверь—может,—сгрустьюответилаТаня.Григорийдаже
почувствовал, что она заплакала.