Упрощенная HTML-версия
— Комбат,— спрашивал торчащий рот лейтенанта,— не
твою ли руку связист оторвал впопыхах?
На что тот отвечал:
— Хорошо хоть руку— мог ведь и еще чего раскопать
и оторвать.
Оба, почти зарытые в могилу, ржали как резаные и сме
шили остальных—тех, кто подоспел на помощь связисту
откапыватьсвоихкомандиров.
Гриша вернулся к аппарату. Позже с улыбкой подошел
комбат. Он доложил, что высоту они держат, но потери
очень большие, нужна поддержка артиллерии. Киселев
развернулпланшетисталназыватькоординатыудара.По
сле чего сел на ящик, достал махорку, скрутил сигаретку
и протянул ее Григорию.
— Как звать то тебя, спаситель ты наш горластый? —
при этомон почесалмизинцем то самое ухо, в которое кри
чал Гриша.
— Рядовой Михайлов!
— Понятно. А звать как?
— Григорий.
— Молодец, Григорий, не растерялся. Слушай, а ты
ведь вчера прибыл еще, днем?
— Да.
— Значит, тывместе с нами эту высоту брал?
— Да.
— Ну, ты герой. А чо ж сразу то так не орал? Всех фри
цев бы распугал,— произнес комбат и залился смехом.
Его поддержали остальные. Но один коренастый паренек
с грязнымлицомподошел и с серьезнымвидомпроизнес:
— Спасибо! — Потом он так же серьезно повернулся
к сидящимофицерами стал говорить:
— Пробираюсь я, значит, по окопу—стреляю. Комбата
прикрываю. Вдруг раз—и тишина. Глаза открываю—тем
но. Носом нюхаю—земля. Думаю: все—в могиле. Вдруг
этамоямогилакак заорет!—онповернулсяипосмотрелна
Гришу,авсевновьзакатилисьсмехом.
Только теперь Григорий рассмотрел погоны этого чело
века—лейтенанта Иванова, и, присмотревшись, заметил