Упрощенная HTML-версия
миналФедорчука, ведь этот учитель как то сразу полюбил
его. Ему нравилось, что курсант Михайлов легко запоми
нал азбуку Морзе и мог из двух разбитых телефонных ап
паратов собратьодин—рабочий. Гришадоэтогонеизучал
аппаратуру, но он любил технику, был любознательным
и схватывалналету все, чтоему показывалиирассказыва
ли. Как самому лучшему и добросовестному курсанту, по
окончании школы связи майор подарил ему нож. Он выпу
стил не один десяток связистов, но Григорий был особен
ным. Остальныевсевремяжаловалисьна голод, слабость
и отказывались досконально вникать в тонкостисвязного
дела. Запоминали, как что подключить, соединить—и все.
Григорийникогда нежаловался. Он узнал, что такое голод,
ещевинтернате, анадевформукурсанта, помнил, чтоесть
люди, которые живут хуже и голодают сильнее. По срав
нению с интернатом в школе связи кормили сносно, и это
был уже не тот голод, который ему пришлось пережить.
Теперь на фронте Гриша отъедался. Тушенка с хлебом
доставляли ему столько наслаждения, что хотелось петь
и летать. А когда попробовал тушенку американскую
(«Второй фронт», как ее называли солдаты), то не мог по
верить, что существует такая вкусная еда.
Время тянулось, телефон молчал. Гриша вытер нож,
убрал хлеб в вещмешок и, высунувшись из ДЗОТа, выбро
сил пустую консервную банку. Вернулся к аппарату, по
смотрелнанего, прижалсякстене.Решилподрематьсидя,
как это делалдед.
Неожиданно сработал, протрещав, телефон, и Гриша,
сняв трубку, по привычке доложил:
— Курсант Михайлов слушает.
— Кто?—переспросил голос на том конце связи.
— РядовойМихайлов,—поправилсебяГриша.
— Ты когда прибыл?
— Вчера.
— Вштурмевысотыучаствовал?
— Да.
— Хорошо. Комбат где?
— Спит.