Упрощенная HTML-версия
232
треск автоматов сливался в общий монотонный грохот.
Где то в стороне взрывались снаряды, отбрасывая солдат,
нонаихместе, словноиз под земли, вырасталиновые.
Подбежав к последнему окопу, он еще несколько раз
выстрелил. Немцы спрятались в глубь траншеи и, вывора
чивая руки, тянули их, пытаясь сдаться. Григорий остано
вился, посмотрелнанихисозлостьюзаорал:
— Захватчики хреновы. Ну что, навоевались? Теперь
ручки тянете, выжить пытаетесь, сволочи!
Емутакхотелосьразрядитьбарабанвэтихлюдей, ноон
сдержал себя. А в это время из ДОТана небольшой высоте
загрохотал крупнокалиберный пулемет. Несколько чело
век разорвалона глазах.Остальнаяволнасолдат залегла.
Григорий спрыгнул в окоп, оттолкнул ногой сжавшегося
немца и, прицелившись, стал стрелять по ДОТу.Откуда то
сзадираздалсямощныйвыстрел.Оноглушилегоисолдат.
Но следом раздался еще один. Гриша присел, прижался
к стенке окопа и закрыл ладонями уши. И в этом глухом
состоянии он неожиданно услышал, как кто то кричит ему:
— Сынок, отползи в сторону! Ты что ж под танком то
сел? Оглохнешь!
Гриша взял автомат и на четвереньках пополз в сторо
ну, отталкивая рукой живых и мертвых немцев. Несколько
минут состояние глухости не уходило, но затем свит пуль
и грохот выстрелов вернулись. Звук нарастал с каждой се
кундой, и солдат понимал, что возвращается в пекло. Гри
горий решил пробежать по окопу. Оглянулся, но, увидев
немецкий пулемет, перекинул его на другую сторону тран
шеи и начал стрелять по ДОТу и отступающим немцам. Он
вспомнил слова песни комбата и стал в такт коротким оче
редям кричать их:
— Ой вы ка мушки мо и, ой вы пти цы в не бе сах, ой
пе со чек у ре ки да тво и цве ты в по лях. Ой ты круж ка
мо ло ка обжи гаешь слов но спирт…
Он видел, как падают фашисты, и старался добить каж
дого. Пулеметчик из ДОТазаметил его и выстрелил по Гри
горию длинной очередью. Брызги земли хлестко ударили
полицу, абольшиеломтидерна, вывернутыепулями круп