Упрощенная HTML-версия
218
ним. Этот окоп, похожий на зловещий, рваный рот, стал
смеяться, и Гриша отчетливо увидел эту гримасу войны.
— Что? Какую гадость ты мне приготовила? Хочешь
сделать меня калекой, или убить в самый последний мо
мент?—кричал он во сне. Этот крик уносился в небо и от
давался эхом.
— Гриш, ты что? — толкнул его учитель. Он вернулся
отдыхать. Когда старшина узнал, что он идет в разведку,
то отпустил его. Григорий открыл глаза и, увидев солдата,
подскочилнасвоейсоломеннойлежанке.
— Давай на улицу!—предложил Паров.—Печка задыми
ла весь сарай. Тутдышать нечем, можно задохнуться. Навер
ное,дровасырыекто тосунул,иликорыпромокшейбросили.
Григорий встал и, качаясь, выскочил на улицу. Свежий
морозный воздух ворвался в грудь. От этого еще сильнее
закружилась голова. Гришасел на бревно, что лежало у са
рая, и, отдышавшись, спросил:
— Паров, утебятабачокесть?
— Да тычто?Спал тамв этомдыму, чутьне задохнулся,
атутещекуритьподавай.Совсемсебянежалеешь.
— Ага, давай,— улыбаясь, ответил Гриша.—Какой же
табачокдым, этонаоборот хорошийвоздух.
— Тыподожди немного, отдышись, а то в таком состоя
ниивразведкенелегкобудет.
— Нуладно, ненадо.Сейчаспойду, отосплюсь.
— Вместе пойдем, я тоже устал. Нервы, они тоже зна
ешь сколько сил отбирают.
— А что ж ты так занервничал?
— Да стыдно стало перед ребятами, а потом страшно,
когда они вспоминать бой начали.
— Чего тыиспугался?
— А вдруг они меня в спину—за то, что я не смог людей
убивать?
— Забудь. Теперьвсебудет по другому
— Да. А старшина к комбату пошел, сказал, что нечего
мневразведкеделать, идобавил: «Из за таких уродовнор
мальныепацаныгибнут».
— А ты емучто?