Сначала подлинность, потом образность

Говорить о поэтах, столь фанатично влюблённых в литературу, как Виталий Лиходед, всегда непросто. В строках Лиходеда столько жизни и энергии, столько правды, что, прежде чем приступить к аналитике, необходимо как можно глубже вдохнуть этот целительный и порой не поддающийся никакой логике лиходедовский поэтический мир. О чём в первую голову необходимо сказать, разбираясь в образном строе этой книги? Лиходед каждой своей поэтической мыслью вырос из русской песенной стихии. Из стихии, где сила фольклора перемешана с буйством городской романтики, где чистота мелодии накладывается на разгульный, до мурашек пробирающий надрыв.

Я однажды крепкими руками

Подниму шампанского бокал.

Со слезою, искренне, для мамы

Прочитаю стих, чтоб душу рвал.

В этом нет никакой позы. Лирический герой Лиходеда действительно таков: он всё время в исканиях: то стремится домой, в уют, к покою, то отдаёт себя на волю волн ветра, но всё это ради поиска последней правды, ради того, чтобы вытрясти из себя весь сор фальши и любыми способами  поставить сокровенные слова в наилучшем порядке. Пронзительность, колоссальное эмоциональное напряжение, нежелание ни в одном стихотворении гореть вполнакала – характерны для этой книги, пронизывают её насквозь, скрепляют её форму, делают цельной, заставляют прочесть её на одном дыхании. Родись Лиходед веком раньше, он, несомненно, входил бы в есенинский круг. Однако ему начертано небесами жить в наше время. Может быть, для того, чтобы нить поэтической традиции не прерывалась? В его стихах нет-нет да мелькнёт тоска по единомышленникам, его заботит, что в поколении он не нашёл себе поэтическую ровню, что его эстетика многим не по силам, а его резкий ветер многие принимают за сквозняк. Уверен,

что одна из задач этой книги ещё и в том, чтобы как можно больше людей познали в Виталии Лиходеде родственную душу и своими энергиями укрепили поэта в его истовой и фанатичной вере в поэзию и в людей.

Мой забытый уставший голос

Научился теперь молчать.

Не встречаю я белых полос,

А по черной устал скакать.

Мне б лекарства один глоточек,

Чтобы смог я глаза открыть,

Чтобы сил на последний рывочек

Смог хотя бы чуть накопить.

Лиходед, обладая идеальным поэтическим чутьём и интуицией, ценя стройность формы превыше всего, порой позволяет себе в этой строгой гармонии что-то озорно нарушить. Местами ритм становится нервным, тяготеет к тоническому стиху, где слова то вдруг отпрянут друг от друга на предельную дальность паузы, чтобы вскоре слиться в идеальной звуковой и фонетической последовательности, то, наоборот, встанут рядом, похожие, чуть взъершенные, чтобы быстрее преодолеть смысловой антагонизм. Такая тонкая словесная работа не сразу бросается в глаза, но именно она позволяет Лиходеду выгодно отличаться от тех, кто эксплуатирует русскую песенную тему без какой-либо попытки поиска, делая примитивную ставку на органику патриотической тематики. Лиходед не терпит никаких спекуляций, для него на первом месте судьба – как ключевой фактор показа человека в искусстве, как то, что можно избыть, совершенствуясь, но и то, что фатально определяет степень экзистенциального надрыва. Несмотря на то, что Лиходед без всяких сомнений как главную свою художественную ставку выбирает эмоциональную насыщенность отдельно взятого поэтического высказывания, когда важнее всего скорость достижения стиха до читательского сердца, он не оставляет без внимания и образность, и метафоричность, и яркие сравнения, демонстрирует хорошее владение аллитерационной техникой. 

Если присмотреться к образному ряду этой книги, то понимаешь: в ней заключено огромное разнообразие нюансов, перепадов настроения, фантазий:

Отражаясь в зеркале реки,

Пьяная луна всю ночь смеется,

И, пустому страху вопреки,

Сердце из груди на волю рвется.

Скрытое от недовольных глаз,

Растворилось без воспоминаний,

Я закрою сердце в этот раз,

От ненужных слов и пожеланий.

Герой Лиходеда – человек лихой, дерзкий, но при этом обладающий  сложно устроенной системой мирочувствования. Он открыт людям, его помыслы чисты, и он не надевает на себя никаких масок. Прежде всего – подлинность, словно утверждает Лиходед, а потом уже литературный приём. И так как эта подлинность присутствует с самой первой строки, то и с приёмами у Лиходеда полный порядок. Лиходед насыщает свои стихи большим количеством конкретных деталей. И это далеко не всегда предметы. Местами он выступает как снайпер, каждый образ и слово стопроцентно попадают в цель,  идеально соединяя частное и общее.

Что-то пули странно свищут,

Разрывая все прорехи.

Лишь моя, шальная, ищет,

Жертву для своей утехи.

Образ дороги – центральный в книге. Её лирический герой – странник, идущий своим путём, принимающий его, со всеми бедами и невзгодами, радостью и восторгом, нежностью и отчаянием. Своя дорога в поэзии и у Виталия Лиходеда. В книге много стихов о любви. Поэт позиционирует это чувство как очищающее, как способное преобразить человека, заштриховав в нём все лишнее, случайное, и выявив настоящее, благородное:

Любовь – энергия сознанья.

Она – реальность, не мечта.

Рождается без разрешенья

И дарит яркие цвета.

Цвет радости раскрасит душу,

Умчит её сквозь облака.

Цвет счастья переполнит разум,

Забьёт ключом из родника.

Вся поэзия Лиходеда подобна ключа из родника. Она чиста, она всегда в движении, она впадает в бесконечную реку русской вечности.

                                                Максим Замшев

   Главный редактор «Литературной газеты»,

                                           Первый заместитель

  председателя МГО Союза писателей России,

                      Член Совета при Президенте РФ

              по развитию гражданского общества

                                                  и правам человек

                              Президент Академии поэзии