Примеры для подражания

Проза Виталия Лиходеда сложнее, чем может показаться при первом прочтении. Она как огранённый алмаз, превращающийся в бриллиант при нарастании интеллектуального накала прочтения. Это настоящая, глубокая, многослойная проза, при всей её жанровой ясности и несомненной увлекательности. Лиходед не просто писатель, имеющий свою довольно немалую аудиторию, не просто автор, безошибочно угадавший сочетание серьёзности и востребованности, он ещё и фантазёр, толкователь снов, неуёмный мечтатель и реконструктор своего воображения в слове и сюжетах.

Повесть «Пророчество другой войны» представляет собой не до конца разработанный в российской словесности, но, на мой взгляд, невероятно конструктивно богатый жанр альтернативной истории. Сила и перспективность этого жанра в том, что он крайне достоверен, как бы это странно ни звучало. Ведь нет, наверное, человека, который хоть раз в жизни не представил себе, что было бы, если бы чего-то не произошло, как развивались бы события в случае, когда обстоятельства сложились бы не так, а иначе. Спектр этих альтернативных догадок широк: от событий частной жизни до глобально исторических. Лиходед словно продолжает эти человеческие прозрения-проговорки, заставляет любопытных пройти вместе с собой по альтернативному историческому пути достаточно далеко, а потом самим додумать, где здесь альтернатива, а где скрытая череда точнейших метафор. В вышеупомянутой повести Лиходед замахнулся не на что-нибудь, а на итоги Второй мировой войны. Но замахнулся не с невежественной злобой историка-фальсификатора, а с энтузиазмом исследователя, желающего всё перевернуть вверх дном, чтобы докопаться до правды. Кто-то скептически возразит: а как можно докопаться до правды, если события преднамеренно искажаются? Это вопрос нетонких людей… Одно из главных художественных открытий Лиходеда в том, что система человеческих взаимоотношений первичней хода истории, и проявления характеров зависят от исторической правды не напрямую. То есть от перемены личностных и исторических слагаемых прогресса сумма не меняется, а только внешне трансформируется. Как Лиходед это показывает? А очень просто. Путём выстраивания фантастического текста по законам реализма. Для этого он сначала создаёт реальность, законченную, продуманную  и композиционно скреплённую, а потом в этой реальности вычерчивает парадигмы достоверных конфликтов. В повести «Пророчество другой войны» герои существуют в альтернативной исторической перспективе победы рейха во Второй мировой войне. А миром правит Германия, в 1944 году создавшая раньше всех ядерное оружие и за счёт этого переломившая ход войны, часть человечества уничтожив, другую подчинив. Только СССР, отделившись от всего мира, продолжает существовать самостоятельно и ведёт с укрепившимся Третим Рейхом холодную войну. Замах сколь дерзкий, столь и обоснованной. Ведь немцы вполне могли раньше американцев и русских изобрести ядерное оружие, по крайней мере над этим работали лучшие немецкие умы. Погружая героев в недавнюю реальность начала 2000-х, но созданную в результате другого хода истории, Лиходед, конечно, рискует. В такой ситуации довольно легко скатиться в линейную и неаккуратную фантастику, целиком выдуманную и, как правило, высосанную из пальца. Текст Лиходеда, напротив, объёмен и богат на ходы. Начало, как и положено, интригующее. Главная героиня Вита мечтает совершить убийство доктора Золлингера, но ее останавливают террористты-кемпферы. Согласитесь, завязка что надо. Постепенно и мастерски автор разворачивает перед читателями картину задуманного им мира, населяет его персонажами, ландшафтами, подробностями. Пересказывать сюжет нет смысла, поскольку это было бы почти преступлением перед читателем. Ведь прочитать эту до конца – удовольствие, равное разгадыванию кроссворда или просмотру футбольного матча. Отмечу, что Лиходед знаток горизонтальных сюжетных оппозиций и расставляет их по тексту очень точно. Здесь и мистическое противостояние СССР и Германии как роковое столкновение зла со злом, удерживающее в равновесии неправильный мир, и метко показанный конфликт сытой власти нацистов и бедняков террористов-антифашистов, выведенный на философский уровень нравственных оппозиций: богатство-бесчеловечность и бедность-месть, соприкосновение убивающего силу порядка со стремящейся к хаосу свободой. Всё это выполнено ненавязчиво, но осознаётся навылет, как прозрение. Много провидческих нитей протянуто и в нашу, совсем не альтернативную реальность, где непридуманной кажется жестокое и нарастающее доминирование Германии и загнанный в подполье антифашизм, и попытки научным путём нарушить естественную человеческую природу. Путь главной героини к цели – спасению мира от нацизма составлен в лучших традициях остросюжетного романа. Без передержек и излишнего нагнетания «страстей». Но самое, пожалуй, откровенное в этой повести – это то, как герои альтернативной истории демонстрируют черты героев истории реальной, как лучшие, так и отвратительные. Это жанровое открытие Лиходеда, о котором я уже писал. Реальные законы в нереальной истории. И когда в повести после коренного мирового переворота люди кардинально меняют свою идеологическую систему, вспоминаешь и 1991-й год, и более близкое к нам время.

Повесть «Сквозь сознание и время» - более классическая и привычная для нас фантастика. Лиходед весьма органичен в дерзновении познать будущее, вывести его облик, предложить свою версию. В начале повести мы читаем некую запись в дневнике командира, по всей видимости, космического корабля, датированную 3013-м годом. А уже в следующей главе оказываемся в году 4193-м. Командир корабля Ерохин просыпается и узнаёт, что оставался жив все 1180 лет только благодаря тому, что система сохранила ему жизнеобеспечение, отключив от себя всех его товарищей. Итак… Человек будущего. Один. В космосе. В 4193-м году. Большое авторское дерзновение в этом, большое поэтическое чутье. Этим приёмом сразу создаётся воронка, затягивающая читательское внимание, создающее интерес уже на уровне эстетики описываемого момента.

Далее Лиходед так искусно строит повествование, что за его героем хочется следить. Он в некоем таинственном заповеднике, с русскими надписями, где всё поражает его, а первая его связь, как ни трудно догадаться, приводит в ужас тех, кто услышал его, потерявшего контакт с базой более 1000 лет назад. Ход не только фабульный, но и философский, позволяющий начать экспонировать героя в предлагаемых обстоятельствах. А обстоятельства эти развиваются стремительнейшим образом, захватывая и волнуя, позволяя читателю окунуться в далёкое будущее. Очень интересный эффект… Читателю придётся напрячь воображение и попробовать представить, какая огромная разница между жизнью в 3013-м и 4193-м. Надо сказать, что Лиходед описывает придуманную им будущую действительность весьма конкретно, и читателю напрягать воображение скорее интересно, чем трудно.

Интрига и в этой повести детективная, с большим объёмом и массой  побочных линий, уточняющих главную. В тексте Лиходеда фактически нет вялых, необязательных кусков. Он дорожит читательским напряжением, что редко для нашего эгоистичного творческого времени.

И ещё оно важное свойство творческого облика Лиходеда хочется отметить. Оно напрямую вытекает из того, что я писал в начале. Да, он мечтатель, он фантазёр, его сюжеты от впечатлительной натуры, а не от холодного ума, хотя порывистость эмоций не лишает его разума, позволяя излагать всё умело и без срывов. Но он ещё и из тех русских мальчиков, которые грезят о том, чтобы спасти мир. Он от Достоевского, от этих мальчиковых разговоров, как сделать так, чтобы все было хорошо. Из тех, кто исправляет карту звёздного неба. Поэтому и в первой повести, и во второй – идея о спасении мира, о торжестве добра над злом - превалирующая. И Вита нацелена на то, чтобы добраться до исчезнувшего в силу мировых катаклизмов Иерусалима, и Ерохин – это Избранный, которому сохранили жизнь ради того, чтобы мир бы спасён. Иногда в размышлениях автора проглядывает сомнение: стоит ли спасать мир от зла? Не первично ли оно? Не приводят ли победы над одним злом к моментальному появлению другого? Все эти вопросы и ракурсы делают его прозу не просто фантастической, но и онтологически-искательной. Осмелюсь предположить, что Лиходед занялся художественным творчеством не ради удовлетворения собственных амбиций или амбиций рынка, а для того, чтобы найти себе единомышленников, найти людей, так же твердо гуманитарно настроенных, людей, не приемлющих торжество зла ни в каких формах, даже самых утешительных. Для него литература – это борьба, борьба за себя внутри себя, борьба за стройность и гармоничность мироздания, борьба, если угодно, за здоровую фантазию, искристую, чудесную, опирающуюся на лучше образцы своего художественного выражения. И уже не так важно, кто погибает в конец драмы, герой или хор. Или же все остаются жить. В конце повести «Сквозь сознание и время» содержится подспудно ключевой вывод: главное сохранить в себе простого человека, человека чистого и естественного. В этом один из внутренних путей развития в будущем.

Лиходед – автор вдумчивый и основательный. Необходимые для фантастки технологические подробности в его исполнении выглядит куда как убедительно. Особенности жанра не ведут его по пути распущенной детализации, основанной на том, что фантастика всё оправдает. Его можно было бы назвать фантастическим реалистом, не будь в термине «реализм» столько наносного. Поэтому его прозу условно стоит отнести к остросюжетно-философской фантастике. Хотя творческий почерк Лиходеда столь индивидуален, что любая попытка его терминологизировать сразу же становится условной.

Эта книга будет интересна как любителям фантастики, так и широкой публике. Она не только позволит насладиться хитросплетениями сюжета, но возродит интерес к литературе гуманистической, литературе с героем, а не с псевдоинтеллектуальными потугами на его появление. А там, глядишь, положительным героям Лиходеда начнут подражать. И это будет куда лучше, чем попытка походить на супергероев иностранного розлива.

Максим Замшев