Упрощенная HTML-версия
тил женщину за телогрейку, растолкал ее и заставил сесть
за стол и рассказать мне все до конца. Увидев мое пьяное,
страшное лицо, Танюха слегка протрезвела. Она поняла,
что просто так я не уйду. Долго ворчала, но, увидев водку,
успокоилась. Теперь разливать стал Колек. Он молча на-
лил в стаканы и стал ждать. Танюха села, выпила и, посмо-
трев на меня, спросила:
— Что? Что ты хочешь узнать?
— Чего они боятся?
— Огня! Если ты сожжешь их деревню, они все отдадут
тебе. Дашку и все, что попросишь. В книге ихней черной
так и написано. «Придет и сожжет».
— Что, прямо вот так, огнем, все дома?
— Зачем все. Крайний подожги. Нет, лучше третий, где
Дашка живет. Она выскочит, тут ты ее и хватай. А когда
все выскочат, у тебя будет время смыться. Они в дорогу
верят. Пока дороге свое не скажут, ничего делать не ста-
нут, а потом берегись. Дорога—главное для них. Пыль от
ног людей—сила в дороге большая. По ней все ходят, и она
все терпит. Всю гадость на ней оставляют, а дорога даже
не изменяется. Когда дом загорится, все на дорогу лягут.
Спасаться станут. Наливай, Колек. Все равно этот парень
ничего не сможет.
— Почему вы так думаете?
— Так ведь дни твои сочтены. Они знаешь что сделают?
Как только ты домой уедешь, пошлют к тебе кого-нибудь
из своих. И все. Не жилец ты. Так что лучше сжигай и не
бойся тюрьмы.
Колек налил по целому стакану, и я, чувствуя возбужде-
ние, проглотил водку, словно воду.
— Мы с Колькой,—продолжила Танюха,—сами хотели
сжечь их и деньги забрать.
— А вы не боитесь мне все это рассказывать?
— Нет. Если сделаешь, так сделаешь, а не сможешь, все
это в могилу унесешь.
— Нет уж, я еще пожить хочу.
Колек снова налил по полному, и я, выпив, почувство-
вал новый прилив сил. Танюха упала со стула и уснула на
полу, а Колек еще держался. Почти час мы молча смотрели
друг на друга и выпивали. Теперь он наливал по половин-
ке, но и этого хватило, чтобы потерять над собой контроль.
Я долго не мог решиться попросить у него канистру с бен-
зином, поэтому сидел молча. Но мужик, хоть и был пья-
ным, понял меня.
Неожиданно Колек встал и принес из сарая канистру с
бензином и несколько самодельных факелов. Он действи-
тельно подготовил все для того, чтобы устроить пожар, но
не воспользовался. Возможно, ему просто не хватило духа.
Мы выпили еще и еще. Я стал рассказывать молчали-
вому собеседнику о своей жизни, а он только молчал. Мы
пили водку, и она выворачивала из меня все, что наболело.
Танюха храпела на полу, Колек долго терпел меня, но
потом резко встал и, качаясь, ушел в свой угол с хламом.
Я остался за столом один. Сидел и представлял себе этих
людей, которые из-за дикого обряда убивают проституток.
Потом вспомнил девочку. Как они смогли вернуть ее с того
света. Нет, я не поверил в это, но непонятная мне злость
родилась в душе и овладела всем телом. В ночной тишине
улицы я услышал, как у соседнего дома остановилась ма-
шина. Выглянул в окно и узнал знакомого таксиста-пенси-
онера. Схватил канистру с факелами и, выскочив на ули-
цу, стал что-то говорить ему. Егорыч, увидев, что я сильно
пьян, вызвался отвезти меня домой. Я сел в машину, и мы
уехали от дома Танюхи. Проехав рынок, я снова стал уго-
варивать Егорыча отвезти меня к лесу. Он не выдержал,
плюнул и, развернув машину, повез меня к лесной дороге.
В лес Егорыч, как и прежде, заезжать не согласился. Вы-
садил меня у дороги, и я, пообещав рассчитаться позже,
качаясь, поплелся с канистрой и факелами под мышкой
в деревню ведьм.
О чем я думал, вспомнить трудно. Но какие-то отрывки
всплывают в памяти: сначала я шел и матерился. Никогда
я раньше не произносил столько грязных слов, а тут они
вырвались из пьяной головы. Затем, почувствовав кипе-
ние злости, бежал, спотыкался, падал, ругался, вставал и
снова бежал вперед. Грозные темные ели, стоящие по обо-