Упрощенная HTML-версия
и предложила выпить чего-нибудь покрепче. Ирен с улыб-
кой напомнила о том шампанском, от которого у них долго
болели головы. Эти слова немного расслабили обстанов-
ку. Но она, даже улыбаясь, продолжала прятать в себе ту
страшную боль, которая не ушла, а лишь притаилась: Ирен
понимала, чем это может закончиться. Да, теперь все ина-
че, он—не просто жертва, Вик—воин, в которого никто не
верит и считают книжным персонажем, а он насамом деле
такой—настоящий! И он—этот человек—может просто
погибнуть, ведь противнего стоитнектоиной, как самДья-
вол. И если он погибнет, на его место встанет другой воин,
о котором когда-нибудь прочитают в книгах, но она уже
никогда не встретит того человека. В Ирен проснулась ее
женская сила, и она действительно решила пожертвовать
собой и отдать ему все, что только можно: силы, знания,
чтобыпомочь в этомвеликомпротивостояниидобра и зла.
Вик разлил в рюмки сливовой наливки, она отлича- лась
особой крепостью, и предложил выпить за любовь. Ирен
выпила до дна, и он тоже. Закусив, они решили по-
вторить, а после третьей стопки Танцор, смерть отошли
куда-то в сторону, они в очередной раз поняли, как сильно
любят друг друга. Страсть, которая не угасала и лишь из-
редка таилась, пряталась в их сильных душах, запылала с
новой силой. Ирен встала из-за стола, а Вик, быстро вско-
чив, перевернул пластинку и подошел к ней. Он обнял ее и
закружил в нежном танце. Сначала им помешало кресло,
а потом кровать, в которой они остались до утра, прова-
лившись в мир, где нет злости, ненависти, нет страдания
и боли. В этом мире есть только легкость, нежность и лю-
бовь, и эти три царя лишь изредка по-настоящему пускают
в свое царство тех, кто этого действительно достоин.
Вик открыл глаза. Игла на граммофоне продолжала
монотонно поскрипывать. Пластинка давно кончилась. Он
повернулся, поцеловал Ирен, которая, как ребенок, сладко
спала. Тихо встал, снял скрипящую иглу и выключил грам-
мофон. Сел в кресло и стал со стороны наблюдать за ней.
Ирен спала, ее сладкий сон был так прекрасен, и юноша не
решался нарушить его. Он посмотрел на стол и улыбнулся: