Упрощенная HTML-версия
246
ально расступились, чтобы этой цветочной семье
было много света. Голос машиниста объявил
какой-то километр. Сознание заработало быстро,
я сам себя спрашивал: «Выйти и добежать до
этой красоты или ехать дальше? Минута, у меня
всего минута, чтобы решиться, пока поезд стоит.
Смогу ли я совершить такой поступок? Выйти и
плевать на всё»!
Двери закрылись и электричка, набирая ско-
рость, помчалась дальше, а я сидел довольный на
сказочной поляне и с глупой улыбкой на лице
гладил ладонью ромашки, совсем не желая их
срывать. Их было так много, и каждой нашлось
место в моей иссохшей по земной красоте душе.
Из меня вырвался крик. Я заорал как тарзан, а
ромашки, смеясь, покачнулись, и мне даже пока-
залось, наклонились. Я закрыл глаза, но эта
пёстрая белизна не исчезла. Она осталась в моём
сознании, и оно воспроизводило его, продолжая
доставлять мне наслаждение. Но откуда-то из-
нутри вылезло мерзкое чувство страха, которое
стало давить на меня вопросами: «Когда следу-
ющая электричка? Будут ли волноваться дома? И
вообще, где я сегодня буду ночевать? Возможно,