Упрощенная HTML-версия
105
ват. Аусамыхдверейсолдатрешил, чтоемусейчас влетит
за встречу со связисткой из спецсвязи. Видимо, кто то их
увидел и доложил о тайной встрече двух людей, имеющих
доступ к рации.
— Проходи, садись. Чай будешь?
— Нет. Я только поел и чаю попил.
— Чаю, небось кипятку? А здесь хороший, трофейный.
— Ну, тогда буду.
Комбат налил в кружку душистого чая и, сев напротив,
начал разговор:
— В общем так. У нас при отдельном батальоне своя
группаразведкиесть.Знаешь?
— Да.
— Вот. Полковая разведка и дивизионная, чего то там
своемутят, теньнаплетеньнаводят, вобщем, нужносегод
ня в разведку сходить. Спрашиваю тебя как товарища. Без
подвоха.Еслиестьжелание,ятебядержатьнестану—иди,
но если сомневаешься, я доложу, что ты еще неделю на
фронте, неопытный, одним словом, прикрою. Не торопись
с ответом, подумай. Здесь хорохориться не надо. От тебя
будет зависеть судьба всей группы. Когда на связь выйти,
что и как доложить и где проход попросить. Понял? Если
не уверен, так и скажи. Трусость здесь ни при чем.
Григорий вспомнил рассказ Тани о том, как девчонки из
ихвзводаходят сразведчиками.Оля, например, медаль за
этополучила, аТитовасамапросилась.Неужелионнайдет
какие то слова, сомнения?
«Нет, никаких разговоров. Это война меня на вшивость
щупает,—подумал он.—Сегодня утром решил, что нужно
честно верить в себя и не искать оправдания трусости. От
кажусь, что то придумаю—грош цена всем моим решени
ями словам»,—Григорий встал, спокойно посмотрев в гла
за комбата, спросил:
— А вы как думаете, товарищ капитан, что я отвечу?
— Понятно. Готовь рацию. В двенадцать ночи сбор,—
произнес Киселев. Он увидел этот взгляд и понял, что не
ошибся в этом парне.— Если честно, я не хочу, чтобы ты
шел, но ижалеть тебя не стану.