Упрощенная HTML-версия
ная деда связиста, Гриша не мог перебороть родившийся
внутри него гнев. Он не тратил патроны зря и не спешил
с выстрелами—бил четко и наверняка. И с каждым новым
убитым немцем в нем что то набиралось: словно в песоч
ных часах—невидимая сила, заставляющая драться и не
думать о человеческой жалости.
Когда то в ташкентской школе он много думал о том,
сможет ли убить человека. Даже если это немец, у него
тоже есть мать, отец, дети. Они ждут его, любят, и Гриша
не мог понять, как он будет справляться с этими мучив
шими его чувствами на поле боя. Но пришло время стре
лять — и все эти чувства, как зайцы, убежали в глубины
души и спрятались. Он видел тех, кто только что смеялся,
а теперь они лежали рядом и открытыми ненавидящими
глазами смотрели в синее небо. Почему, за что эти люди
вот так погибли. «Немцы, которых я жалею, пришли сюда
и захотели нас убить. Так почему же я должен испытывать
к ним чувство жалости, стрелять мимо из за того, чтоони
тоже люди?! Нет. Ни одного патрона зря не истрачу!»—со
злостью решил Григорий и продолжал, слившись в одно
целоесавтоматом, коситьпрущеенанегоскопищеврагов.
Немцы вновь залегли. Григорий вытер пот и посмотрел
на ДЗОТ. Он на мгновение забыл о связи и сладостно ув
лекся местью. Возле входа стоял комбат и внимательно
смотрелнаГришу.Вегоглазахбольшенебылосмехаисар
казма. Его покрасневший взгляд впился в пацана и изучал
его, как нечто диковинное.
— Да, ты молодец,—негромко произнес он,—умеешь
«давить». Яне стал тебя отрывать от такого удовольствия,
но сейчас небольшой перекурчик приключился—проверь,
помоему,связьперебили.
Гриша закинул автомат за спину, протиснулся в ДЗОТ,
немного оттолкнув комбата. Внемеще бушевала сила рус
ская, проснувшаясявегодуше.
— Извините, товарищкапитан,—сухопроизнессолдат.
И комбат, попятившись от такого напора, нерешитель
но ответил:
— Да нет, ничего.