Упрощенная HTML-версия
261
солдата. Он позвал Киселева и объяснил командиру, что
радиста нужно срочно везти в госпиталь. Из ушей пошла
кровь, взрывная волна прошлась по Григорию изо всей
силы. Санитар, как и остальные, удивлялся, как он вообще
осталсяжив.
Комбат подбежал к двум офицерам и о чем то попро
сил. Один из них, усадив раненого в американский джип,
повез его в госпиталь—тот самый, что находился в посел
ке. Бомбы и снаряды продолжали взрываться, батальон
готовился к отражению прорыва немцев. Бойцы залегли
в развалинах и ждали появления врага. Киселев под об
стреломподбежалкнему.
— Эх, Гриша, главное—выживи! Знай—это был твой
последний бой. Все, война сдохла,—крикнул он вслед уез
жающей машине.
Главврач, полковник, узнал его, да и медсестры, и вра
чи, что праздновали с батальоном Новый год, тоже. Они
дажеобрадовались, чтоегопривезликним. Каждаяхотела
узнать о своем знакомом, о разведчиках, и главное, о ком
бате, который понравился всем врачам. Но Григорий не
мог говорить, он все это время летел в какую то черную
пропасть, в которой не было дна. Это падение продолжа
лось, и он даже думал про себя—скорей бы разбиться. Ку
сок голубого утреннего неба то появлялся, то исчезал, а он
мчался в бездну. Солдату казалось, что кто то со стороны
наблюдает за его падением. Он хотел позвать это существо,
нонемог выдавить из себя нислова, лишь изредкадогады
вался, что наблюдает за ним Война. В сознании всплыва
ли образы: родной дом, мать, брат. Вслед за ними пришли
фронтовые воспоминания. Один врезавшийся в память
взгляд сменялся другим: глаза разведчика Рыкова стано
вились бойницами ДОТа, а взгляд расстрелянного немца
превращалсявовзглядобезумевшейнемкивразорванном
платье.
Григория отнесли в коридор, в палатах места даже для
своих не было. Все ждали его возвращения. Главврач ска
зал, что рядовойМихайлов через пару дней откроет глаза,
авотслушатьиотвечатьможетначатьпозже, есливообще