Упрощенная HTML-версия
173
у мотоцикла новую засаду, а остальные сели в грузовик
и уехали к рубежу.
Григорий бежал, не чувствуя усталости.
— Неужели я смог? — спрашивал он себя.— Неужели
все живы?
Увидев огонь крайнего костра, Григорий остановился
и только теперь почувствовал, что не может дышать. Он
присел, оперся на колено и, делая глубокие вдохи, поста
рался прийти в себя.
Солдаты батальона встретили его у окопов. Отвели
в штаб и заставили выпить спирту.
Воувка, радостный, обнял его и что то непонятное, по
видимому,по белорусскипрошепталвухо.Единственным,
кто стоялмрачным, был комбат.
— Хороший ты поступок совершил, но придется о нем
забыть. Пока Николая не отвели в госпиталь, расскажи
всем, что нужно говорить,— приказал он командиру раз
ведгруппы.
— А что говорить? Рацию оставили, а в поле попали
под обстрел. Англичанин погиб и все. О всех сомнениях,
рассказах о том, как он путал дороги и сдавался, нужно за
быть,— предложил Санек.
— Хорошо,—согласилсякомбат.—Еслибудутдушувы
таскивать, помните об этом и говорите одно и то же. Ма
лейшее расхождение, и все, замордуют до смерти.
— ГлавноеуспетьпредупредитьЯшку, когдаонвернет
ся,—произнес раненый Колек, но Воувка всех успокоил:
— За Яшку я как раз спокоен. Он ничего не скажет, сам
какую нибудь историю придумает не хуже. Он знает, что
рассказывать о разведке правду иногда опасно.
К штабу приехала машина с врачом. К этому времени
рука Николая висела как плеть. Он пытался ее привя
зать, но, видимо, сильная боль мешала. Его сразу увезли
в госпиталь, а остальные, выпив спирта, согрелись и пое
ли. Старшина с солдатами принесли им котелки с кашей
и целую канистру спирта. Савчук подумал, что, возможно,
у кого то отморожены ноги и руки. Разведчики пришли
скрюченные, больные и, конечно, уставшие. Старшина хо