Упрощенная HTML-версия
169
— Странно, почему мы сразу так не сделали,—думал
Григорий. Он не знал, что роща выходит в расположение
штрафбата, за которым стояла рота СМЕРШ. Они могли
и перепутать. Увидев отступающих или пробирающихся
в тыл солдат, эти бойцы стреляли сразу. Кто хоть на секун
дузадумывалсяилисомневался, мог сампопастьвштраф
ники. Жалеть врагов народа считалось предательством.
Конечно, этобылинашисолдатыионибысначаласхва
тили, если бы не убили, передали по рации, разобрались,
и на это ушло бы много времени, пришлось долго объяс
нять, зачем они после разведки сунулись к штрафникам.
Доказать, что рощу со стороны поля перекрыли немцы,
было трудно. Никто бы не поверил, что враги спокойно
разъезжают и ставят засады на нейтральнойземле.
Все думали, что задание несложное, никто не знал, что
этот англичанин предатель. Возможно, он и не был англи
чанином: какой нибудь австриец или эстонец. Лишь ко
мандир группы все понимал, и он принял решение: ползти
назад, но не выходить в расположениештрафбата.
Бойцы до рассвета по пластунски двигались в глуби
ну рощи, а потом повернули назад, чтобы выйти у своего
поля, но в другом, отдаленном от засады месте.
— Ничего, пусть мы время потеряем и устанем, но так
оно спокойней,— объяснил разведчикам Воувка.
Всю ночь и полдня они ползали по роще. Разгребая
грязь, старались не задеть помеченные мины и к вечеру
поняли, что единственный выход перекрыт немцами. Они,
вернувшись к полю, залегли, чтобы дождаться темноты
и под ее покровом пробраться к родным окопам. Но ночь
не спасла солдат. Выход из рощи просматривался и хоро
шо освещался полной луной. Григорий все это время злил
ся на то, что он не смог сберечь рацию. Ему казалось, что
именно он виноват в этой безвыходной ситуации. К тому
же кто то из разведчиков произнес, что можно было вы
звать подкрепление со стороныбатальона. Гришанедолго
сомневался. Он решил исправить случившееся, подполз
к Воувке и спросил:
— Скажичестно, безпотерьневыйдем?