Упрощенная HTML-версия
129
Титова вышла из землянки и, увидев двух мальчишек,
спросила:
— Это пополнение?Детиже совсем! Да, народ не толь
ко у Гитлера кончается.
— Тыо чем?—удивленно спросил Григорий.
— Воевать скоро некому будет. Мужиков побило. Де
тей уже призывают.
Григорий опустил голову. Он слышал эти разговоры не
раз. Он и сам был призван в семнадцать, но ни разу никто
не осмеливался вот так, вслух, говорить об этом. Да, дей
ствительно, не только немцы призывали в «гитлерюгенд»
детей, но и у Красной армии было похожее состояние. Все
знали и молчали. Старики, прошедшие по дорогам войны,
без особого рвения шли в бой, хотели дожить до победы,
а молодежь не думала об этом. Наверняка, у этих ребят
кто то погиб в семье: отец, брат, а может, и все, кто были.
Вот они и рвались на фронт, чтобы успеть отомстить,
убить хоть одного фрица. Они сбегали из дома, приписы
вали года и даже сами брали в руки оружие там, где не
мец был рядом. Ругать за это было как то неправильно.
Как можно что то высказывать тому, кто потерял детство
и остался один. Они уже умели выживать там, где сви
репствовал голод, и знали цену жизни. Теперь они надели
форму и ждали первого боя, чтобы насытить собственное
чувство мести. Вот здесь в такие моменты должен быть
кто то рядом. Он остановит, удержит, врежет в ухо, как
это сделал старшина. Вот тогда на смену дикому героизму
придет ум. Эти пацаны задумаются и поймут, что живые
они нужнее. Не только потому, что смогут убить боль
ше. Есть такая сила невидимая — она сохраняет тех, кто
нужен этому миру. Иногда она проигрывает и смерть за
бирает лучших, но бывают случаи, когда война не может
перешагнуть через ребенка, взявшего оружие и ставшего
не по своей воле солдатом. Эти мальчишки становятся
людьми. Именно им жить после войны и восстанавли
вать все разрушенное. Вот на таких ребятах, готовых идти
в бой, и держится весь этот шаткий мир, в котором пока
хозяйничает война.